Тропинка вилась вдоль кромки насыпи, мы шли гуськом стараясь жаться как можно дальше от края. Отдельные камни изредка срывались и улетали в пропасть, где беззвучно исчезали во всепоглощающей темноте кратера. Оскар первым увидел вход в пещеру и радостно замахал руками остальным. Мне пришлось сильно постараться, чтобы суметь сохранить фокус и не свалиться с края перед самым финишем. Группа собралась на крохотном пятачке, откуда ведущие начали медленно подниматься вдоль стены, вбивая страховочные крючья и протягивая веревку. Как же был близок конец! Это нам придавало силы, мы цеплялись за камни, буквально вгрызались в стену, и даже самые сильные порывы ледяного ветра не смогли нас сбить. Замыкающим к пещере вылез Игнат, пересчитал нас по головам и быстро раскидал нам разные задачи, чтобы успеть поставить лагерь и забаррикадировать вход до начала настоящего бурана.
Когда вход был замурован, а мы расселись у портативного обогревателя, я почувствовал удар, все мое нутро содрогнулось, будто огромный великан решил проверить силу удара и начал метелить вход. Игнат сидел с другой стороны и невозмутимо пил чай. Его обветренное лицо, его узловатые руки, его видавшая виды кружка вызывали у нас трепет и восхищение. Чай он всегда пил самый горячий, другую температуру не признавал. Чай в чашке парил, из-за чего вид у него был будто нечеткий, будто и не Игнат перед нами, а привидение, но стоило приглянуться, посмотреть внимательнее, и реальнее его была только гора и буря, которой он совершенно не боялся.
Разговоры, какие были, постепенно стихали, ребята подтягивались к теплу один за другим да рассаживались вокруг, да каждый старался недалеко от Игната сесть, потому что лучше гор были только истории, которые из него начинали литься ближе к ночи, когда вторая чашка уже подходила к концу, а Марта разливала всем новую порцию и доставала из очередных секретных закромов по плитке шоколада.
— Я тогда молодой еще был, — начал он внезапно. — Тогда еще, ребятки, другое время было, совсем другое. Мы тогда многого хотели, стремились, горели. Нас была целая ватага: я, Ганеш и Роберт. Пираты, можно сказать. Тащили все, что не приколочено, всюду совали свой нос, хотели мир изменить. Мальчишки, что скажешь. Я тогда уже 5 лет программистом работал, остальные столько же, ну плюс минус. Сошлись мы в одной компании, делали социальную сеть для домашних животных. Это вам не в горы лазить, я всякого насмотрелся. Это только кажется, что что такого, ну котики с котиками, но пёсики. А как вам пара из верблюда и бегемота? А как вам, когда на свидании один жрет другого? И все это запрограммировать надо было. Я на валидации был, Ганеш за базу отвечал, Роберт за рендеринг, ему хуже всего было. Мы то что, апишки, туда сюда, а ему приходилось на все это смотреть. Тогда он и сломался.
Игнат замолчал на мгновение, сделал глоток, как он умел, с сипением, обжигая губы. В пещере царила тишина, я очнулся и понял, что шоколад растаял в моих руках.
— Мы тогда новую интеграцию делали, продакты хотели живые трансляции добавить, энгейджмент повысить. Роберт взялся разобраться, читал доки, листал спеки и все смотрел да смотрел трансляции. Проект был неповоротливый, координации никакой. Дедлайн поджимает, за продуктами проджекты подтянулись, начали нас трепать, звонки все чаще, на диаграммы Ганта смотреть уже не могли, а тут еще комплайенс, перформанс ревью да еще и тренинги обязательные. Я как мог отбивался, кодил от бедра, иногда обедать забывал, Ганеш с инфрой бился за новый кластер, а Роберт все смотрел. Я тогда еще заметил, что он в слаке эмоджи перестал ставить, а сообщения точками заканчивал, будто держался за них, чтобы не сорваться. А тут еще и реакт нейтив обновился и зависимости несовместимые. До сих пор не понимаю, почему он раньше не сбежал, но в один день он просто не появился на звонке. В слаке он эвей, на сообщения не отвечает. Мы с Ганешем к финалу продрались, и начали Робертово барахло смотреть, а там видно, что конь не валялся, видимо совсем сгорел он на стримах. Я когда-то фронтендером был, так что стиснул зубы, налил кофе и взялся за дело, только чтобы не сгореть себе трансляцию с орбиты включил, на Луну всяко спокойнее смотреть. Мы продолжали биться, кровь моя на половину из кофе и энергетиков состояла, в мешках под глазами Ганеша можно было картошку на ночь заготавливать. И когда уже было все готово почти, пошли мы на финальное ревью в комитет, где рвали нас на части и полоскали за проблемы безопасности, которые продакты требовали, черт подери!
Игнат смачно сплюнул, поставил чашку на землю. — Думал я, что не сдюжу, пропаду как Роберт. Релиз все ближе, проджекты жмут, работаем в выходные, и вдруг неожиданный инвайт в почте через пять минут, и вот мы уже на звонке. Спасибо, говорят, ребята, за работу, хороший проект, даже замечательный, такой замечательный, что его забирает головной офис, так что, спасибо ребят, доступы от вас уже передали, там сильная команда, Роберт - хороший лидер. Что? Роберт? А вот и он, лицо серое, в камеру не смотрит. Я менеджером решил, говорит, извините.
После звонка я спокойно закрыл ноут, запаковал его, отправил по адресу компании, а сам в горы поехал, теперь группы вожу. Всяко лучше, чем этот ад.
В пещере стояла оглушенная тишина, каждый думал о своем, а я думал о том, что настанет день, и я тоже буду рваться и рисковать, как Игнат. Ну а пока горы.